i wish i was special.
-- Вы разве меня не проводите домой? - тревожно спросила девушка.
-- Что? - сказал Остап. - Ах, домой? Видите, я...
-- Хорошо, - сухо молвила Зося, - до свиданья. И не приходите больше ко мне. Слышите?
Но великий комбинатор уже ничего не слышал. Только пробежав квартал, он остановился.
-- Нежная и удивительная! -- пробормотал он. Остап повернул назад, вслед за любимой. Минуты две он несся под черными деревьями. Потом снова остановился, снял капитанскую фуражку и затоптался на месте.
-- Нет, это не Рио-де-Жанейро! - сказал он, наконец.
Он сделал еще два колеблющихся шага, опять остановился, нахлобучил фуражку и, уже не рассуждая, помчался на постоялый двор.
В ту же ночь из ворот постоялого двора, бледно светя фарами, выехала "Антилопа". Заспанный Козлевич с усилием поворачивал рулевое колесо. Балаганов успел заснуть в машине во время коротких сборов, Паниковский грустно поводил глазками, вздрагивая от ночной свежести. На его лице еще виднелись следы праздничной пудры.
-- Карнавал окончился! - крикнул командор, когда "Антилопа" со стуком проезжала под железнодорожным мостом. --
Начинаются суровые будни.
А в комнате старого ребусника у букета засохших роз плакала нежная и удивительная.
-- Что? - сказал Остап. - Ах, домой? Видите, я...
-- Хорошо, - сухо молвила Зося, - до свиданья. И не приходите больше ко мне. Слышите?
Но великий комбинатор уже ничего не слышал. Только пробежав квартал, он остановился.
-- Нежная и удивительная! -- пробормотал он. Остап повернул назад, вслед за любимой. Минуты две он несся под черными деревьями. Потом снова остановился, снял капитанскую фуражку и затоптался на месте.
-- Нет, это не Рио-де-Жанейро! - сказал он, наконец.
Он сделал еще два колеблющихся шага, опять остановился, нахлобучил фуражку и, уже не рассуждая, помчался на постоялый двор.
В ту же ночь из ворот постоялого двора, бледно светя фарами, выехала "Антилопа". Заспанный Козлевич с усилием поворачивал рулевое колесо. Балаганов успел заснуть в машине во время коротких сборов, Паниковский грустно поводил глазками, вздрагивая от ночной свежести. На его лице еще виднелись следы праздничной пудры.
-- Карнавал окончился! - крикнул командор, когда "Антилопа" со стуком проезжала под железнодорожным мостом. --
Начинаются суровые будни.
А в комнате старого ребусника у букета засохших роз плакала нежная и удивительная.